Владимир Бранд

(†1942 Варшава); капитан артил. во время Первой мировой войны, подполк. Добровольческой Армии, поэт, журналист; редактор газеты Меч (с пол. 30-е лет), участник варшавской Таверны поэтов, участник альманахов Антологи я русской поэзии в Польше (1937), Новь и Шестеро, опубликовал поэтический сборник Стихи (Варшава 1932), сотрудник газеты За свободу!, журнала Грань.

Ночью мосты расцветали

Голубыми цветами

И в глубинах реки вырастали

Леса с огневыми стволами.

Ночью над миром бетона и стали

Пролетали виденья,

Как безшумная белая стая,

Как серебряный иней,

И смеялась звезда золотая

В небе далеком и синем.

Я в слова вдохновенных литаний

Претворял свое бденье,

Забывая пределы и грани,

Звезде отдаваясь лучистой,

Я, околдованный странник,

Пел свою пристань.

[prev. in:] Антология русской поэзии в Польше. Варшава 1937, с. 3.

Ты плакала вчера,
Ты вспоминала усадьбу,
Осенние в деревне вечера
и нашу свадьбу...

Ты говорила мне:
о наших соснах жалких,
о бледной северной весне
и о фиалках...

Ты плакала всь ночь,
цветок поблекший мака,
а я не мог утешить и помочь
не мог и плакать.

[prev. in:] За свободу, № 230, 12.08.1922, с.1 

В лесу

Я в лес вхожу и тишь меня объемлет,

Пустынен лес в октябрский ясный день –

Ни ягод, ни цветов. Зажмурясь дремлет

Любимец лешаго, омшалый пень,

И неподвижны черных веток тени,

И в золоте уснул усталый свет.

Пленительной улыбкою осенней

Обманут лес, обманут и согрет,

И вот из тьмы своих подземных спален

Ползут к теплу и солнцу муравьи...

Осенний день прекрасен и печален,

Как и глаза твои.

[prev. in:] За свободу, № 313, 24.11.1929, с.4

На площади

                                                             Н. А. Рязанцеву

Воспоминаньем сердце мое жальте,

Воспоминанью стройте тихий храм,

О, елки, умирающия на асфальте,

Под взглядом электрических реклам,

Под смех гудков Рольс-Ройса или Бенца,

В холодной, липкой и унылой мгле. –

– Мир празднует рождение Младенца,

Надежду вновь принесшаго земле.

О дальнем лесе плачьте, елки, плачьте,

Там звезды льют прозрачный, вечный свет,

А здесь над вами, на высокой мачте

Огнем кричит упрямый «Шевролет».

20-12-29.

[prev. in:] За свободу, № 343, 24, 25.12.1929, с.2

К конкурсу поэтов / 8-го июня 1929 г. в Варшаве

* * *

Ночь. На станции заброшенной

Люди сном тяжелым скованы...

Окна снегом запорошены

И морозом разрисованы.

Я один платформу меряю...

В небе звезды чуть качаются...

– Неужели вновь поверю я

Тем глазам, что улыбаются?

Многоцветные, вдоль линии,

В даль бегут огни сигнальные,

И молчат, покрыты инеем,

Тополя пирамидальные.

[prev. in:] За свободу, № 168, 29.06.1929, с.4

Одиночество

                                                             Г. Л. И. 

... Бродить по незнакомым улицам,

а ходить в кафе и кино,

Под ношей разлуки сутулиться,

Одиночества пить вино,

И видеть все снова и снова

В огнях реклам и витрин

Горячее жуткое слово

Все тоже слово: «один».

Не выжечь из мыслей и памяти

И водкой его не залить,

Оно болью палящею жалит

И рвет последнюю нить;

Оно в звездной улыбке неба,

В музеях среди картин,

И в корке насущнаго хлеба

Оно – это слово «один».

17–5–29.

[prev. in:] За свободу, № 139, 30.05.1929, с.4

* * *

                                                             Г. Л. И.

Радость, имя твое да святится!

Вчера, да вчера, прилетала ко мне

Большая лучезарная птица,

И ребенком, улыбающимся во сне,

Было глупое сердце мое

Радость, все славит имя твое,

И засыпанные снегом переулки,

(Снег, это звезды, разбросанные по земле)

И дом – запертыя шкатулки,

И луна где то высоко в дымной мгле.

Радость, большая, белоснежная птица,

Прилетела вчера и сказала, - еще прилетит,

И я жду, вот блеснет ея крыльев зарница,

И весь воздух, весь мир запоет, зазвенит,

И придет голубая весна,

И струей золотого вина

Смех прольется на хмурыя лица,

И улыбка зажжет груды серых камней...

Радость глупая, глупая птица,

Замолчи, нет весны, и так холодно мне,

[prev. in:] За свободу, № 65, 10.03.1929, с.4

* * *

                                                             А. В. Ильютовичу

Ребенком, чуть из колыбели,

Далекий слышал я завет –

Мне пели белыя метели

И лунной ночи бледный свет:

«Пойми карающую руку,

Любви открытыя уста,

Всепоглощающую муку

И все простившаго Христа,

И ничему не изменяя

Свой чуткий челн ты там причаль,

Где над пучиною склоняясь

Цветет черемухой печаль.»

Так с детства путь мне был указан

Творцом миров, творцом стихий –

Писать печальные рассказы,

Писать печальные стихи.

[prev. in:] За свободу, № 190, 22.07.1929, с.2

* * *

                                                             Г. Л. И.

Есть мука сладкая и имя ей – любовь...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Бывают вечера осенние, пустые –

В зеленом небе пролитая кровь,

В садaх печаль и слезы золотыя.

Есть радость горькая и имя ей – любовь...

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Бывают ночи – воздух сух и зноен,

И небо хмурит огненную бровь,

И сад молчит зловещ и непокоен.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 

Есть радость темная и имя ей – любовь...

Есть мука светлая и имя ей – любовь...

1-1-28

[prev. in:] За свободу, № 5, 06.01.1929, с.3