Трав двенадцать, вещих, в поле собрала...

Помоги навету, ночи злая сила!

Я тебе послушной буду и была!

Тайныя приметы были благосклонны:

Желтый месяц выплыл влево от меня.

Слышался из леса крик неугомонный:

Старый, мудрый филин плакался, стеня...

Нарвала я тмину в поле над рекою;

Горечь даст разлуке горькая полынь.

Та, что разлучила милагосо мною -

Уходи из сердца! прочь с дорого! сгинь!

Если ты уехал от меня далеко -

Приведет обратно злой-плакун трава,

И в разлуке сердце загрустит глубоко,

Для меня найдутся нежныя слова.

Я еще дурмана поищу на поле

И цветов прибавлю жгучих белены...

Ты ведь мой, ты слышишь? волей иль неволей!

Я тебе готовлю сладостные сны...

Отчего-же сердце больно так заныло?

Я еще туманом трав не оплела.

Помоги навету, ночи злая сила

Я тебе послушной буду и была!

[prev. in:] Варшавский православный календарь на 1920 г., Изд. Е.М. Левшиной 1920, с.43

Сад Смерти

Есть далеко за мира гранью

Безмолвный сад,

Где тихо слушает молчанье

Как звуки спять.

В густой траве недремным оком

Взрасли цветы

Но не разбудять ненароком

Они мечты:

Давно забылись упоенья

Минувших лет -

У жизни бурнаго теченья

Здесь власти нет...

Сквозь дымку легкую печали

И тишины

Душе чужды земныя дали,

Земные сны.

Над нею руки простирает

Угрюмый тисс

И листья с шелестом роняет,

Как слезы, вниз.

Он говорит душе усталой:

"Покой зови!

Забудь тот вечер бледно-алый.

Слова любви..."

И не стремятся сновиденья

К земле назад -

Здесь холод властнаго забвенья.

Здесь Смерти Сад.

[prev. in:] Варшавский православный календарь на 1920 г., Изд. Е.М. Левшиной 1920, с.4