Петр Прозоров

(*1889 Санкт-Петербург) - инж.-техник путей сообщения, бывший офицер морского флота, фермер и владелец небольшого пенсиона-гостиницы под Парижем, поэт, прозаик; в Польше с 1919-1920 г.; печатался с 1918 - поэма Обиход, ряд рассказов и статей в эмигр. прессе; участник варшавского Литературного содружества, участник Антологии Русской Поэзии в Польше, сотрудник газет и журналов За Свободу!, Руль, Молва, Меч, Москва, Новое русское слово. В августе 1931 г. переехал во Францию, содержал пансион под Парижем.

Из поэмы «Обиход»

Ты все благословил –

         Вино, пшеницу, брашна и елей

И много раз трапезой освятил

         Насущный хлеб возлюбленных детей.

И до сих пор красны

         Убогие углы страны моей родной,

Где образ Твой с бревенчатой стены

         Святит широкий стол дарующей рукой.

И Ты не осудил

         Заботы Марфной – домашний обиход,

Незримо Сам хозяйке прибавляешь сил

         Среди ея предпраздничных хлопот.

[prev. in:] Антология русской поэзии в Польше. Варшава 1937, с. 13

Обиход (Поэма)

Песня 1-ая

На лето – солнце, на мороз – зима.

Благословил Господь перевалить солнцестоянье.

Да, глубока еще морозной ночи тьма,

Но «шаг куриный» дня крепит обетованье.

Звезда Сочельника на хладныя поля

Упала искрами из высей безконечных,

И славой звездной осиянная земля

Внимает тихо весть – Рождается Предвечный...

* * *

Далек – в Египет путь, далеко – до весны...

На святках Русь во власти чарований,

И древних пращуров языческие сны

Ей явью кажутся во вьюжных завываньях.

В ночь на Василия иной шальной обоз

Не мало видел чуд средь снеговой пустыни...

Но вот Крещенья очистительный мороз

Нисходит голубем к купели льдисто – синей.

На притолоках белые кресты,

Крещеяскою водой окроплены хоромы,

В сединах старческих благообразной красоты

Выходит Русь ко Сретенью Святому.

В тот день с весной стречается зима.

Но старая не знает примиренья,

И вновь сгущается стихии древней тьма –

Широкой масляной веселое яденье.

* * *

То – не капель... Какая же капель

Звенит зимой средь лютой стужи,

В церковных песнопениях свирель

Заплакала «о – мытаре и фарисее»; тужит...

Как матери о детях не тужить,

Отцу не горевать о блудном милом сыне,

Когда он погибает, может быть,

В волнах страстей, в песках своей гордыни...

* * *

Такой весны как на Руси Святой,

Не знает сторона иная, –

Белица из обители глухой

Застенчивая, скромная, простая.

И разве не она на клиросе поет

Предзешния стихиры покаянья

И тихой грустью топит лед

Души в горячее сердечное рыданье.

* * *

Есть на Руси прекрасный день –

Воскресный день взаимнаго прощенья,

Да не нарушит гордости и злобы тень

Поста Великаго покойное теченье.

На утро пасмурно. Снежок...

Особый чин среди людей сегодня,

Ни лишних слов, ни смеха.  Чистый Понедельник строг.

Переступила Русь порог Поста Господня.

Чу, в колокол ударили... Запел

Глас воздержания, молитвы, воздыханья,

Глас обличения пучины лютых дел,

Протяжный мерный звон, страж верный покаянья

* * *

Во всем году нет больше дней таких.

Напоминаю храмы строгой простотою

Палаты белыя для тяжело–больных

С их настороженною чутко тишиною.

Струится чтение. Безмолвен светлый хор...

От церкви отлетел дух радости соборной.

И каждый сам с собой в себя вперяет взор

И мучится своею мукой черной.

Одно у всех – как боль свою избыть,

Чем утишить ран лютое горенье...

– В смердящих ранах сам и смею–ль осудить

– Одра соседняго тяжелое томленье.

* * *

Прекрасна череда на воинском посту,

В дозоре моряка в гремящем океане.

Блажен, кто понял смысл и красоту

Устава строгаго железных начертаний.

Но строже и прекраснее чреда

Священных служб свершаемых во храме.

Оне текут, как за звездой течет звезда,

Когда заря вечернее потушит пламя...

Есть ина слава солнцу, ина – есть луне,

Во славе разнится звезда с звездою;

И шесть недель поста проходят в вышине,

Как шесть великих звезд небесною тропою.

* * *

А солнышко – все выше, все теплей...

А день–то все длинней, а ночи–то короче.

Капель звенит звончей.

На снег смотреть нет мочи.

Невесть откуда налетели вдруг грачи

На старыя корявыя березы.

На Алексия Божьяго сбежали с гор ручьи.

Темнеет лед и закраснели лозы.

* * *

В тот день птица

         Гнезда не вьет,

А девица

         Косы не плетет.

То Великий День –

         Благовещенье.

Я на торг пойду,

         Снегиря куплю,

Птичку Божию

         В небо выпущу,

На Великий день

         Благовещенье.

Ты лети, снегирь

         На далекий край,

На сторонушку,

         На родимую,

Там Великий День

         Благовещенье.

Песня 2–ая.

Последний зов ко спящим и унывшим,

Пути последние на волю из темницы,

Сорокопуст душеполезный совершившим

Не возбрани Господь узреть Страстей Твоих Седмицу.

* * *

И вот приблизились Великие Сроки...

И трехдневный Лазарь возстает из гроба,

Господи, зачем прервал Ты сон его глубокий,

Без того вокруг Тебя сгустилась злоба.

Чу, гремит торжественно осанна...

Царь–царей во Град Святой вступает,

И народ, восторгом обуянный,

Машет вайями, одежды подстилает.

Но о том, как труден путь царя высокий,

Знает Русь... Один того не знают –

Дети малыя, да вербы на припеке,

Что сегодня праздник свой справляют.

* * *

Три Великих Дня, Три грозовых удара–

Понедельник, Вторник и Среда,

Словно в зареве гряждущаго пожара

Строгие часы и четырех евангелистов череда.

Был Жених–Прекрасный, ты не разумела,

Впавшая в безумие страна,

На кровавое поднявшаяся дело,

Как смоковница безплодная проклятью предана.

Но не унывай, наступит славы время,

Вновь Жених–Полуночный придет,

На свои рамена примет твое бремя

И в чертог украшенный прощенною введет.

* * *

Он всех оправдает и всех простить

Мытаря, фарисея, блудницу, убийцу, лжеца.

Отречение Петру не вменит

Ибо Петр претерпел до конца.

Но, как оправдать и как простить

Омраченье того, кто дерзнул злочестиво предать,

И судей, посягнувших судить

Возжелавшаго все оправдать...

* * *

Ты все благословил –

         Вино, пшеницу, брашна и елей

И много раз трапезой освятил

         Насущный хлеб возлюбленных детей.

И до сих пор красны

         Убогие углы страны моей родной,

Где образ Твой с бревенчатой стены

         Святит широкий стол дарующей рукой.

И Ты не осудил

         Заботы Марфной – домашний обиход,

Незримо Сам хозяйке прибавляешь сил

         Среди ея предпраздничных хлопот.

* * *

И когда приблизились дни пасхи,

Он был один,

Двенадцать избранниых

Объяты тоской,

Был кто то тайный,

Кому Господин

Повелел приготовить

Просторный покой...

Нет слаще отрады –

Царю послужить,

Нет выше награды

Тем избранным быть,

Кому посылает

Он тайный приказ,

Когда наступает

Решающий час.

Когда все в смятеньи,

Когда он гоним...

Не ты–ли из тени

Тогда Никодим

Выходишь, что–б волю

Цареву свершить

И тяжкую долю

Его разделить...

Нет чести прекрасней

Чем избранным быть –

Спокойно, безстрастно

Свой долг совершить.

* * *

Я пришел не случайно,

Не как странник прохожий

Я молюсь пред его дверьми:

«Вечери Твоея Тайныя

«Днесь, Сыне Божий,

«Причастика мя прими...

Нет, я верую и исповедую,

Что Он воистину есть Христос,

Так, как мне заповедано дедами.

В том родился я, в том и возрос.

Преисполнен я зла и блуда,

Лют души оскверненной срам,

Но лобзания, яко Иуда,

Я ему никогда не дам.

И трапеза Его последней

Был и буду причастен аз

Вместе с Русью, что каждой обедней

Воскрешает Таинственный Час.

* * *

День на исходе, солнышко на склоне,

А в воздухе тепло. Так раньше и бывало.

В медлительном, печальном перезвоне

Течет во храмы люд, от стараго до мала,

Так светло, как в немерянных просторах

Страны моей, горят кресты

Церквей, монастырей, часовень и соборов,

Горят лишь звезды средь небесной высоты.

Но, ярче, горячей безчестное мерцанье

В Великий Четверток затепленных свечей,

Когда вся Русь на крестное страданье

Идет с Тобой причастницей Страстей.

* * *

Со свечей моей, Четверговою,

Через площадь я шла торговую.

Налетел порыв ветра шалаго

Загасил свечу мою малую

И объела тут, в ночьку вешнюю,

Сердце девичье тьма кромешная:

Как зажечь теперь мне, с поклонами,

Пресвятой огонь пред иконами...

Огляделась вкруг – город в зареве...

На заре ли я, на пожаре ли...

Нет, то русский люд неспеша идет,

По домам своим тихий свет несет,

Не откажет он разделить с тобой,

Неразумною, свой огонь святой.

Встрепенулась я... только чую вдруг –

Подошел ко мне мил–желанный друг,

Засветил свечу от свечи своей;

Ночка темная стала дня светлей.

Фомина придет, – в жизнь новую

Я пойду свечей – Четверговою

* * *

        Свершилося...

Вселенная осиротела.

Померкли звезды,

Солнце и луна.

И черных гад.

И серафимов белых

Покрыла мраком

Тень одна –

        Голгофа...

На нее с чредой веков всходила,

Восходит ныне

И еще взойдет

Борцов, пророков,

Праведников сила

Невинноубиенных

Кто сочтет...

        Но не было,

Не будет до скончанья века

Средь совершенных

И грядущих жертв

Светлей и выше –

Принесенной ради человека

Уснувшим плотью,

Яко мертв.

* * *

Матери русския, горлицы бедныя,

Годы проходят, но нет изменения

                     Вашей судьбы.

                              Плакали вы в дни победныя,

                              Плакали в дни поражения,

                              Плачете в ночи кровавой гульбы.

Матери горе–одно,

Матери рана–едина,

Матери сердцу–равно,

Где имя сладкое сына:

      В царском–ли славном приказе,

      В списке–ль без вести пропавших,

      Или в нехитром разсказе

Только Пречистая Мать

Ныне Распятаго Сына

Знает и может понять

Горькую вашу судьбину.

* * *

Свершившие злое – бегут,

Любившия нежно рыдают,

Друзья осторожные – ждут,

Враги лишний раз проклинают...

А есть неотложное дело–

Последний обряд совершить,

От места позора взять тело,

От крови и праха обмыть.

Обвить плащеницею чистой,

С молитвою в гроб положить,

Покрыть его миром душистым

И камнем тяжелым накрыть.

Есть люди, и вы их встречали,

Во всем неизменно равны,

В миг счастья и в годы печали

Себе и другому верны.

В решениях тверды, как камень,

Степенны и строги на вид,

Но жгучий, немеркнущий пламень

В их сердце незримо горит.

Они за обиду чужую

Спокойно стоят перед царем,

Не дрогнув, в годину лихую

Идут говорит с палачем.

Не милости требуют – права,

Есть выше указов  З а к о н,

Которому деспот кровавый

С царем наравне подчинен.

Есть и были верные заветам,

Ни людьми, ни временем ненарушимым.

И Тебе, как ризами одеяннаго светом,

С древа снем Иосиф с Никодимом.

* * *

Как странна обедня с вечерней,

Когда полуденное солнце

Бежит по высоким карнизам,

Когда под унылою чернью

Суровых простых облачений
Скрываются белыя ризы.

Как дальняго грома раскаты,

Как утра звенящия трубы,

Победно гремят паремии,

О том, что сегодня Распятый,

Разрушив врата преисподней,

Сотрет главу гордому Змию.

В волнах окрыленных надежды

Все чудится радостный вестник,

И сердце сдержаться не может,

Печальныя сбросив одежды,

Взывает, ликуя, – В о с к р е с н и!

Воскресни, Царю мой и Боже.

* * *

Господи, не отвергни и моей песни –

Тебе подобает хвала,

Тебе подобает пение...

А я не могу не петь,

Когда Ангелы на небесех

Поют Твое Воскресение.

Причастник: Из поэмы «Обиход»

Я пришел не случайно,

Не как странник прохожий

Я молюсь пред его дверьми:

«Вечери Твоея Тайныя

«Днесь, Сыне Божий,

«Причастика мя прими...

Нет, я верую и исповедую,

Что Он воистину есть Христос,

Так, как мне заповедано дедами.

В том родился я, в том и возрос.

Преисполнен я зла и блуда,

Лют души оскверненной срам,

Но лобзания, яко Иуда,

Я ему никогда не дам.

И трапеза Его последней

Был и буду причастен аз

Вместе с Русью, что каждой обедней

Воскрешает Таинственный Час.

[prev. in:] За свободу, №155, 16.06.1929, с.4 (Присужд. 3–я премия Союза).