А.Л. Бем - Отзыв о несуществующей книге (Г. Адамович: О Пушкине. Литературные заметки)

[prev. in:] Меч, 21 марта 1937, No 11

Жалкая эмигрантская "пушкиниана" обогатились к юбилейным дням сборником Г. Адамовича О Пушкине [Г. Адамович: О Пушкине. Литературные заметки. Париж 1937].

Автор предупреждает, что его книга составилась из "литературных заметок", печатавшихся в журналах и газетах, и, следовательно, имеет в виду рядового читателя, а не специалиста.

Сборник написан легко, живо и небезынтересно. Однако, некоторые личные особенности Г. Адамовича как человека и критика дают себя знать и вызывают временами острое чувство досады.

Адамович примыкает к линии Д. Мирского в толковании Пушкина [Мирский, Д.: Проблема Пушкина [in:] Литературноe наследство, 1934, кн. 16-18, с. 91-112], то есть видит в Пушкине явление провинциальное и отрицает за ним право на мировое значение. Линия эта, если и не Д. Мирским проложенная, все же имеет в нем найболее талантливого представителя. Д. Святополк-Мирский человек яркий, своеобразный и остроумный; в нем сказывается подлинный сноб, но сноб, за которым чувствуется порода, культура и ум. Совсем не то у Адамовича.

Г. Адамович постоянно стремится поразить читателя особенно тонким и неожиданным иззгибом мысли. Но мысли его, освобожденные от стилистической шелухи, их плотно облегающей, в сущности, весьма банальны. Его ум меньше всего отличается гибкостью и чуткостью. А между тем он демонстративно любит подчеркивать свою чуткость к запросам времени. С этой целью он охотно пользуется приемом включения в свои статьи "страстных и взволнованных" писем читателей, долженствующих показать, как он тесно связан с молодым литературным поколением.

Стиль - это человек. Прислушаемся же к стилю Адамовича.

Пиковая дама, эта восхитительная, скользящая, словно фарфоровая, безделушка есть все еще лучшее, что создано в русской прозе", или другой пример его стиля: "Тут в этих навеки неповторимых стихах звенит такая грусть, тут дребезжат такие глубочайшие музыкальные струны, что невозможно о поэтических красотах и говорить."

И так далее. Нет, Д. Святополк-Мирский пишет совсем иначе, без "скользящих, фарфоровых безделушек", "звенящей грусти" и "дребезжащих струн". Это стиль провинциального отрицателя с надсоновской начинкой.

Адамовичу до смерти хочется быть "дерзким и смелым", но мешает ему постоянная оглядка по сторонам. Это сочетание дерзоти и трусливости создает довольно курьезное впечатление.

Если с этой особенностью книги Г. Адамовича примириться, в ней можно найти безусловные достоинства.

Отмечу все же некоторые крайности, которых Г. Адамович мог избежжать, если бы не его страсть к эпатированию. По его словам, Пушкин это "чудо", но "чудо" - "непонятно скороспелое, вероятно с гнильцой в корнях, ибо без этого уж слишком непонятное". Даже Д. Мирский в своих выпадах против Пушкина скромнее и сдержаннее. При всей патологической страсти всюду находить гнильцу, Пушкина можно было оставить в покое. Из боязни впасть в "патриотический восторг" все же не следует допускать столь явного искажения истины.

Прага, 1937 г.

|

Русская эмиграция в Польше и Чехословакии (1917-1945) | Фотоархив | Балтийский Архив | К заглавной